Род и семья в контексте тверской истории: сборник научных статей.
Выпуск 3

УДК 929.5(470.331)(082)
ББК Т214(2Рос-4Тве)я43
Р60

Род и семья в контексте тверской истории: Дворянские роды Тверской губернии: сб. науч. статей. Вып. 3 / отв. ред. Т.И. Любина, В.В. Чижова. – Тверь: ТО «Книжный клуб», 2009. – 332 с., 8 с. цв. ил.

Редакционная коллегия: Любина Т.И., Поведская И.Н., Романова Н.В., Сысоев В.И., Чижова В.В.

Генеральный директор – А.С. Полосков
Технический редактор – Т.Ю. Саватеева
Компьютерная вёрстка – Е.А. Сапожникова
Дизайнер – И.Ю. Бодалёва

В сборник включены научные статьи, посвященные тверским дворянским родам и семьям Власовых, Враских, Корсаковых, Лутковских, Сеславиных, Толстых, Тыртовых, Фиглевых, Хвостовых, Чернявских, Штюрмеров, Эгерштромов и др.

Впервые публикуются «Списки дворян Старицкой округи 1800 года», хранящиеся в Государственном архиве Тверской области в фонде Тверского губернского предводителя дворянства (Ф. 59. Оп. 1. Д. 89; публикация подготовлена С.С. Кузиным), а также библиография исследовательских, преимущественно краеведческих работ, изданных после 1917 г., посвященных тверскому дворянству (составлена заведующей Краеведческим информационным центром Тверской областной универсальной научной библиотеки им. А.М. Горького Н.В. Романовой).

На первой странице обложки: семья Власовых: дети Сергея Николаевича и Марии Петровны Власовых и их родственники. Фотография из собрания И.В. Сахарова (Санкт-Петербург).

СОДЕРЖАНИЕ

Г.С. Гадалова
К вопросу о происхождении княгини Иулиании Новоторжской (Вяземской).
А.В. Белова
«...снова принимаешь вид старухи...» (Восприятие старости российскими дворянками XVIII – середины XIX века).
Н.В. Занегина
Самовольные браки в среде российского дворянства второй половины XVIII – первой половины XIX века (по материалам Тверской губернии).
В.В. Савельев
Тверские дворяне Хвостовы: девиантное поведение как фамильная особенность.
Е.В. Потапова
Кто Вы, господин Сеславин?
В.И. Сысоев
Дворяне Тыртовы и их усадьбы в Новоторжском уезде.
Г.А. Лумпанова
Феопемпт Степанович Лутковский и другие представители рода Лутковских.
Е.А. Яровая
Краткая родословная роспись тверских помещиков Эгерштромов.
Е.Г. Кирьянова
Дворянский род Враских.
И.Н. Поведская
Сельцо Бреднево Тверского уезда и его обитатели.
Ю.В. Балакшина
Судьба «тверской» семьи в ситуации общероссийской катастрофы: на материале неопубликованной повести матери Марии (Скобцовой) «Несколько правдивых жизнеописаний».
И.В. Сахаров
Из истории и генеалогии рода Власовых – дворян Тверской губернии.
Н.Е. Волкова
Страница семейной истории рода дворян Зиновьевых: братья Николай Васильевич и Степан Васильевич Зиновьевы
В.В. Савельев
Дворянская семья Штюрмер: бежецкие корни «рокового премьера».
А.А. Крылова
Воспоминания Надежды Ивановны Мердер как исторический источник.
В.И. Лавренов
Печать с гербом рода Корсаковых из собрания Тверского музея в контексте истории семьи.
Т.И. Любина, В.В. Чижова
Род и родственные связи Чернявских.
С.Г. Куликова
Дворянский род Штюрмеров по документам Государственного архива Тверской области.
С.С. Кузин
Списки дворян Старицкой округи 1800 года.
Н.В. Романова

К ВОПРОСУ О ПРОИСХОЖДЕНИИ КНЯГИНИ ИУЛИАНИИ НОВОТОРЖСКОЙ (ВЯЗЕМСКОЙ)

Г.С. Гадалова,
Научная библиотека Тверского государственного университета

Образец высокого супружеского целомудрия явила новоторжская святая – княгиня Иулиания, жена князя Симеона Мстиславича Вяземского. Согласно летописным сведениям, князь Симеон был на службе у смоленского князя Юрия Святославича. В 1404 г., когда литовский князь Витовт захватил Смоленск, Юрий Святославич бежал в Москву, где получил от великого князя Василия Дмитриевича на прокормление г. Торжок. Вместе с ним в Торжок приехал и князь Вяземский с супругой.

Однажды зимой 1406 г., прельстившись красотой Иулиании и воспылав к ней страстью, князь Юрий попытался овладеть ею, но княгиня, схватив нож, ударила князя в плечо. Обезумев от отказа Иулиании, Юрий Святославич убил вступившегося за честь жены князя Симеона Мстиславича, а княгине Иулиании велел отрубить руки и ноги и бросить в реку Тверцу. После чего смоленский князь бежал в Орду, затем, оставшись без малого отечества, скитался по Руси. Мучимый совестью удалился в Рязанский монастырь, где и закончил свою жизнь в 1408 г. «и проводиша его честно».

О трагической судьбе князя и княгини Вяземских свидетельствуют разные источники. Прежде всего, это событие зафиксировано летописцами, осудившими поступок смоленского князя, посягнувшего, как писал М.О. Скрипиль, «на идеалы древнерусского общества – идеал целомудренной преданной своему мужу жены и идеал верного слуги». Кроме того, князь Юрий Святославич подозревался в политической интриге в связи с захватом Смоленска Литовским князем Витовтом в его отсутствие. Однако составление в середине XVI в. Степенной книги, где по замыслу ее создателей должны были быть представлены все русские князья, преисполненные «богоугодных добродетелей», предопределило новое освящение событий, происшедших в Торжке. Согласно этой интерпретации, Смоленск был захвачен благодаря хитрости литовцев, а, следовательно, снимал какую бы то ни было вину с князя Юрия, родственника московских князей. Двойное убийство в Торжке привело Смоленского князя к раскаянию: 14 сентября 1408 г. он закончил свою жизнь в Веневском Николаевском монастыре, где отличился смирением и благочестием, за что причислен к лику местночтимых подвижников.

Литературные памятники, посвященные событиям в Торжке 1406 г., известны в трех редакциях, списки которых в 1940 г. издал М.О. Скрипиль. Согласно его исследованию, старшая редакция была написана для Степенной книги в период между 1530 и 1533 г. В научный оборот, по предложению ученого, повесть в этой редакции, имеющая характер исторического сказания, вошла с названием «Сказание о Юрии Святославиче». В состав Сказания входят четыре части: 1) Родословная князя Юрия Святославича и обстоятельства взятия Смоленска литовским князем Витовтом, 2) Любовная трагедия в Торжке, 3) Скитания смоленского князя, его раскаяние и смерть, 4) Возвращение Смоленска. В основе первых трех частей Сказания лежат летописные тексты под 1401, 1404 и 1406 гг., четвертая часть написана автором как летописная статья с элементами агиографии. В центре Сказания как историческое лицо изображается князь Юрий Святославич с его родословной, его поступками и скитаниями в связи с потерей своего отечества и семьи. Автор Сказания, чтобы изменить взгляд на родственника московских князей, вносит значительные поправки в летописный образ смоленского князя и подробно говорит о раскаянии Юрия Святославича в содеянном грехе.

Распространившись в списках, памятник известен еще в двух редакциях, составленных в конце XVI в.: «Повесть о благоверной княгине Иулиании, супружнице великого князя Симеона Мстиславича Вяземского» и «Сказание о убийстве святого князя Симеона Мстиславича Вяземского и целомудренной его княгини Иулиании, и о князе Юрии Смоленском». По мнению Л.В. Соколовой, последняя редакция, отличающаяся краткостью содержания и нравоучением скорее является дидактической, в то время как Повесть о княгине Иулиании, дополненная агиографическими тропами и чудесами от мощей, святой стала официальным ее Житием.

Целью двух поздних редакций памятника является восхваление Иулиании, отчего в Сказании об убийстве четы Вяземских значительно сокращена первая часть текста и совершенно отброшена его последняя часть. В Повести о княгине Иулиании составитель оставил только вторую часть старшей редакции памятника и написал новое окончание. В результате этой переделки в центре Повести оказалась любовная драма в Торжке. Сведения об обретении неким крестьянином тела княгини, плывшего против течения Тверцы, написано в стиле агиографических произведений. В дальнейшем в XVII–XIX столетиях Повесть о княгине Иулиании подвергалась новой редактуре и дополнялась сведениями о новых чудотворениях от мощей святой, которых насчитывается более 50.
В «Источниках русской агиографии» Н.П. Барсукова указано пять списков Сказания разных редакций (собр. Вяземского № 407; Четьи-Минеи Милютина; Румянц. собр № 166, 156 и 364). В исследовании Скрипиля тексты памятника изданы по румянцевским спискам и списку из собр. БАН. 21.7.14. Кроме этих рукописей в фондах Российской национальной библиотеки выявлены списки Повести (ОЛДП. Q508) и Службы (Колобов № 165) св. благоверной княгини Иулиании Новоторжской. В Государственном архиве Тверской области хранится несколько списков литературных памятников, посвященных новоторжской святой (ГАТО. Ф. 1409. Оп. 1. Д. 353, 489, 794).

Следует отметить, что во всех агиографических списках памятника княгине Иулиании по повелению князя Юрия Смоленского отрубают конечности, как зафиксировано в ряде летописей. В то же время, согласно спискам Сокращенного летописного свода 1493 г. и Устюжской летописи (XVII в.), Юрий Святославович убивает самолично и князя Вяземского и княгиню Иулианию. Этот «беллетризованный» эпизод приведен Н.М. Карамзиным, поскольку именно здесь указано, что Смоленский князь владел половиной Торжка, а другую половину города великий князь отдал князю Вяземскому, что подчеркивало равный статус обоих князей.

Вместе с тем, варварский способ убийства Иулиании, возможно, возник в голове Смоленского князя по аналогии с расправой великого князя Василия Дмитриевича над убийцами княжеского «доброхота» Максима в Торжке в 1393 г. Во всяком случае, в XIX в. этот факт, несомненно, повлиял на измышление новоторжской биографии для княгини Иулиании. Так, в исследовании В. Владиславлева происхождение Иулиании связывается с Торжком. Автор сообщает, что она была дочерью боярина Максима Даниловича Гостомыслова, который за преданность великому князю погиб в Торжке в 1393 г. Однако из летописей известно, что в это время «убиша новоторжьцы доброхота великаго князя новоторжьца Максима на велик день»23. Фактов, подтверждающих, что этот Максим был боярином или имел отца Данилу нет, но в отцы ему могли приписать, например, Данилу Кузмина, упоминающегося в летописях под 6866 (1358) г. Можно предположить, что эти измышления родились именно из желания сделать Иулианию новоторжкой. Отсюда имена ее вымышленных родителей – бояр Максима Даниловича и Марьи Никитишны. Фамилию автор данного сюжета дал звучную: из списков Повести временных лет известен первый посадник в Новгороде «старейшина» Гостомысл. Однако в XV в. фамилий практически еще не было. Вероятно, именно это смутило еп. Димитрия, который в Тверском патерике указал отцом Иулиании боярина Максима Данилова, что закрепилось в церковных изданиях до настоящего времени.

Подобные измышления известны в агиографии, в том числе и тверской. Возникали они в разное время и по разным причинам. Например, Проложное Житие еп. Арсения Тверского было составлено в XVI в. кем-то из столичных авторов. Не зная биографию тверского владыки, автор назвал его родиной – город Тверь. В XVIII в. эту версию закрепил ректор Тверской духовной семинарии Макарий Петрович, составивший новую редакцию Жития святого. Неизвестность происхождения великой княгини Ксении Тверской позволила представителям некоторых родов повести ее и свою родословную от Черниговских князе. Известный собиратель древних памятников житель г. Ржева Евграф Васильевич Берсенев передал в Общество любителей древней письменности список службы ржевским святым – князю Владимиру и княгине Агриппине. Но эта служба почти дословно повторяла службу муромским чудотворцам – князю Петру и княгине Февронии, о чем в 1738 г. доносил в Святейший Синод Тверской архиепископ Митрофан.

Мифологические факты являются результатом отсутствия научных исследований по генеалогии. А когда они есть, все проясняется, как, например, с отчеством князя Вяземского. В летописях нет среди вяземских и смоленских князей Мстиславов, кто по возрасту мог приходиться ему отцом. В родословных книгах князь Вяземский указан как Лев-Семен Иванович. Однако, установлено, что у отца князя Симеона было двойное имя – Иван-Мстислав.

Вместе с тем, необходимо отметить, что мощи благоверной княгини Иулиании Вяземской просияли на новоторжской земле: согласно тексту Жития тело княгини весной 1406 г. было погребено в Спасо-Преображенском соборе г. Торжка. Таким образом, благоверная княгиня Иулиания вошла в сонм местночтимых новоторжских и, следовательно, новгородских святых. Почитается она и на родине среди смоленских святых. После того как Торжок вошел в состав Тверской губернии, благоверная княгиня Иулиания и князь Симеон Вяземский почитаются в Тверской епархии.

Память святой отправлялась два раза в год: 21 декабря / 3 января в день ее тезоименитства и 2/15 июня в день обретения мощей. Мощи благоверной княгини были открыты в 1815 г., а в 1820 г. тверским владыкой Филаретом был выдан антиминс в придельный правый престол в новоторжском Спасо-Преображенском соборе, посвященном св. Иулиании Никомидийской и Иулиании Новоторжской. Однако о времени канонизации благоверной княгини Иулиании Новоторжской достоверно неизвестно. Рукописная служба на преставление княгини, вероятно, составлена в Новгороде, тогда как акафист святой написал в 1883 г. Андрей Федорович Ковалевский.

На иконе «Собор тверских святых» княгиня Иулиания изображена в княжеской одежде, голова покрыта белым убрусом, а на нем княжеская корона, в руках святой – четырехконечный крест.

Память кн. Симеона Мстиславича Вяземского празднуется 21 декабря / 3 января. Сохранились сведения, что благоверный князь особо почитался у единоверцев. На иконах князь Симеон представлен «пожилым, с значительною сединою в волосах на голове, борода небольшая, круглая, с сединой, в княжеской шубе».

В настоящее время мощи новоторжских святых сокрыты.